Форум по теме охота,рыбалка,спорт,кладоискательство,антиквариат,оружие,армия,политика,кино,наука,музыка,танцы,рукоделие,компьютеры,общение
http://uvlecheniehobby.ru-лучший сайт по хобби,охота,рыбалка,спорт,армия,оружие,антиквариат,кладопоиск,нумизматика,общение,встречи,политика,новости,купля-продажа,наука,образование,культура,компьютеры,электроника и многое другое.
Профессиональный ведический астролог Лесное Рейки тарошаман Твой профессиональный успех моаср Юнг слционика Болаяра Философия и психология жизни Алла Балановская спецгост




html clock code часы html на сайт

www.uvlecheniehobby.ru$5387$5387Сколько стоит ваш?

.

"Чёрный археолог"-что это такое?

Форум кладоискателей и любителей приборного поиска.
Изображение

Модератор: Золотунчик

Правила форума

"Чёрный археолог"-что это такое?

Сообщение admin » 09 июн 2016, 14:20

«Черные археологи».
Уменьшенное фото

Черные археологи, как их только не называют, и альтернативными археологами и кладоискателями.
В РБ именуют скарбашукальнiкамi. В Сибири - бугровщиками. Журналисты более жестко величают - гробокопатели, осквернители могил, чёрные археологи, черно копатели, мародёры. Сами черные археологи называют себя гордо - «копари»).
Образ ЧА (черный археолог) - негативный, придуманный и распиаренный СМИ.
Тем не менее, ЧА может обозначать любого человека с лопатой и металлоискателем.
На самом деле, под данным термином скрывается огромное количество разновидностей этих самых людей с лопатами и приборами, причём состав её далеко не однороден: от бомжа, охотящегося за металлоломом, до крутых дядь, для которых сие есть вид активного (и, что немаловажно, недешевого) отдыха.
В России признанной столицей ЧА является Ленинград. Ленинградская область представляет собой рай для ЧА, потому как болотистая местность и большие расстояния делают места бывших сражений ВОВ труднодоступными для простых туристов, вследствие чего, в этих самых лесах сохранилось огромное количество добра. Именно поэтому каждый год Ленобласть рейдят копатели изо всяких зажопинсков и даже из Дефолт-сити (оно и понятно, у самих то буржуинов копать нечего), чем заставляют коренных петербуржских копателей высерать тонны кирпичей, оставляя после себя "лунный пейзаж". Так-же ЧА очень любима Новгородская, Мурманская и Калиниградская области.


Происхождение термина ЧА (черный археолог).

Когда именно появился сам термин черный археолог - неизвестно. Автор может предположить, что зародился он в умах злобных журналюг на рубеже 80-90х годов минувшего века, когда гиенам пера пришлось напрячь свой ум в поисках новых тем для увеличения продаж печатной продукции, ибо старые дифирамбы партии и прочие успехи-достижения уже не канали.
Что же касается собственно копателей, то они существовали практически всегда. Так как они являют воплощение естественного стремления человека к халяве, особо популярного в этой стране, но и в целом присущего виду homo sapiens (да и всем другим биологическим видам) всегда и везде. Давным-давно толпы предков современных черных археологов набегали на пирамиды и прочие курганы с целью их пограбить. Можно сказать, что до ХХ века вообще не было деления на «черных» и «белых» археологов. Любой, кто начинал копать разные древности, назывался археологом. Пруф: Генрих Шлиман, отнюдь не имевший спец образования, открытого листа и прочих дипломов, но выкопавший-таки ту самую Трою. Причем настоящие археологи до сих пор грызут бетон и срут кирпичами от тех методов, коими он сие сделал (а именно - нагнал гастарбайтеров с лопатами, вырыл на месте Трои котлован, заодно похерив кучу артефактов, тем самым угробив эту самую Трою).
Надо ли говорить, что созданный современными журналистами образ черного археолога - этакий гибрид террориста с сатанистом - соответствует действительности чуть менее, чем никак. ЧА занимается огромное количество народу самого разного рода занятий, семейного положения и социального статуса.
Изображение

Подвиды и статусы ЧА.

Копарь по войне.

Собственно тот, что чаще всего мелькает по ящику и создает в мозге доверчивого быдла яркую и заманчивую картинку типичного ЧА - злобного урода, обладателя несметного арсенала стволов (обязательно работающих, иначе не так страшно), ради трофеев откапывающего темными ночами сотни погибших во время ВОВ Гансов и Иванов, чрезвычайно опасного для окружающих. Сей стереотип был славно обыгран в каноничном фильме Брат-2 (Фашист, кто не понял).
В реальности это самые обычные люди, для которых фетишем является военная история, но в отличие от других интернет-бойцов, читателей умных книг и просто любителей клеить танчики, они предпочитают отрывать свою жопу от дивана и проводить свободное время на местах боевой славы, «собственноручно изучая историю» и попутно копая разного рода добро.
В отличие от стереотипного образа, объектом интереса и, соответственно, копа, может быть любая война, от наполеоновской и ранее, а не только ВОВ.
Обычный представитель данного подвида это мужская особь Homo Sapiens в возрасте 20-30 лет (встречаются и отклонения); социальный и семейный статус - соответствующий. Зачастую является студентом исторического отделения ВУЗа либо военнослужащим, хотя и не обязательно. Род занятий может быть самым разным. В подавляющем большинстве является также реконструктором полюбившегося исторического периода (то бишь войнушки), что вызывает печаль у главы клуба реконструкторов, ибо на время полевых работ копать сваливает чуть менее чем весь состав клуба и организовать какое-либо мероприятие становится практически невозможно. На копе предпочитает передвигаться стаями по 2-3 (до 5) особей, что связано с определенным риском подорваться на своей находке (надо же кому-то в больничку оттащить, если осталось чего) либо напороться на ментов.
Внешние отличия: предпочтение в одежде стиля милитари (форма, берцы, разные фенечки типа ремней, подсумков, планшеток и т. д.). Причем форма преимущественно западного образца и, соответственно, недешевая, что отличает их от туристов и прочих сталкеров. Металлоискатели (на сленге - приборы) - как правило, - глубинные варианты. Особенностью именно военного копаря является наличие длинного, тонкого, стального прута - именуемого "щупом", которым ЧА зондируют землю.
Чаще всего, началом карьеры копаря по войне являются официальные поисковые структуры и организации. Но впоследствии тот, у кого хватает ресурса мозга, чтобы понять, что выкапывание санитарных захоронений на несколько сот душ, причем известных и официально обозначенных в документах - занятие неприбыльное и является суть отмыванием бабла, уходит в самостоятельное плаванье и пополняют стан копарей.
После выхода очередного шедевра отечественного кинематографа под названием «Мы из будущего», недалекие школьники и городские романтики начинают толпами топтать окрестности ближайших деревень в надежде найти пропавших героев. Одни находили несколько стрелянных гильз, чему несказанно радовались, другим везло меньше и они натыкались на снаряд для сорокапятки, который каждый год неизменно уносит несколько жизней и пытались его разобрать. Итог, как правило - оторванные руки и кишки на ветках.


Копарь по старине (альтернативные археологи).

В отличие от вышеописанного подвида объектом интереса является хлам не военного, а бытового назначения, причем им может быть все, что угодно - монеты, иконы, столовые приборы и даже подковы. Альтернативными археологами они себя называют потому, что вещи, их интересующие, не представляют ценностей для официальной археологии, ибо та занимается периодом преимущественно до XIV века, а большинство находок копарей относится к XVI-XX вв.
Представители данного подвида также имеют некоторые отличия. В большинстве своём это люди, имеющие прочное социальное положение, достаточно обеспеченные. Возраст - от 30 лет. Зачастую являются коллекционерами - нумизматами, антикварами и т. д. Копают в основном в одиночку, либо вдвоем (ибо так легче делить находки), хотя иногда объединяются в большие стаи по 5-20 особей для набегов на удаленные места. В качестве мест копа выступают заброшенные и не очень деревни, усадьбы, дороги, старые дома. Поскольку финансы позволяют, почти все обеспечены транспортом, зачастую внедорожным. В одежде, в отличие от копарей по войне, преобладают спортивно-охотничьи фасоны. Металлоискатели - фирменные навороченные модели за дурные бабки. На этой почве процветает и откровенная фаллометрия, то есть особь с металлоискателем за 1000$ зачмырит особь у которой прибор за 300$. То же касается и разных фенечек, мулечек, свистелок и перделок типа наушников, кепок, брендовых сумок (особый шик - той же фирмы, что и прибор), вплоть до лопат типа Fiskars.
О каждой найденной монетке немедленно сообщается всем друзьям и конкурентам, причем по много раз.


Копарь-поставщик.

Собственно, представитель любого из первых двух видов, для которого коп уже не хобби, а средство заработать на жизнь. Как правило, работают артельно, организованными бандами. Хабар [добро оно же трофей] уходит знакомым сбытчикам-барыгам, благо спрос на него только растет.
Как и все прочие копари, склонны к разделению и «мечению» территории. Причем, если другие копари просто по-детски обижаются, видя на своей территории сотни понарытых кем-то ям, то этот подвид может на своей деляне и гансовских противопехотных мин понаставить. Серьезный бизнес, а то.


Бугровщик.

Бугровщики - сибирский подвид «копарей-поставщиков», грабители старинных курганов - например, старинных монгольских, хакасских и т. д. Отличительная особенность бугровщика - адова выносливость, так как копать бедолаге приходится не часами, а днями и неделями, в особо тяжелых случаях - и месяцами, и копать приходится отнюдь не мягкую землицу. В одиночку работают редко, обычно небольшими группами. Часто копали подземные ходы, чтобы с поверхности результаты деятельности не были заметны - объем работ сами представляете. Зато и в случае удачи навар был сказочным. Но удача - на то и удача, что выпадала одному из сотни. Зато возможность быть убитым конкурентами или заваленным в собственнолопатно выкопанной подземной галерее всегда была выше. Так как почти все известные древние курганы были разграблены или же раскопаны обычными археологами, ныне этот подвид расхитителей гробниц почти исчез.


Псевдокопарь.

Богатые дядьки, которые покупают металлоискатели, все причиндалы и навороты к ним на большую кучу $ для того, чтобы был повод пару раз в год выбраться на природу, нажраться шашлыков с огненной водой в компании корешей и проституток. Активный отдых же! Приборы же используются в лучшем случае для того, чтобы наковырять на пляже монеток для оправдания перед женой, в худшем - вообще не достаются из чехлов. По войне этот коллектив не работает, ибо очково, да и перспектива выкопать скелет в обрывках советской формы не способствует правильному пищеварению. Найденные трофеи гордо вешаются дома на ковер, если они бодрые, либо кидаются в кладовку, (а то и просто выбрасываются), если имеют не кошерную сохранность. Сим господам, как правило, неведомо, что случайно ими найденная с виду гниль на поверку может представлять огромную как историческую, так и материальную ценность, выражаемую в денежном эквиваленте со множеством нулей.


Снаряжение ЧА.


Телескопическая лопата.

Что непременно должно быть у каждого копаря? Правильно, лопата. Обычно в руках новичка можно видеть малую саперную лопатку, но копать ей крайне неудобно и изрядно намучившись ЧА покупает себе металлическую лопату средней или большой величины (на копарьском сленге "фискарь"). Обычно с прибором ходит два человека, один руководит аппаратом, второй откапывает поступившие на него сигналы малой саперной лопаткой. Впрочем, все самые ништяки чаще всего лежат глубоко в стрелковых ячейках и копать их малой пехотной лопаткой можно с нецелесообразными трудозатратами. Любители рекурсий и эстеты копают копаной лопатой (попадаются очень годные экземпляры). Большинство нубов копают садовыми китайскими лопатами, нубы-нищеброды - штыковой огородной лопатой, вывезенной с дачи, предусмотрительные нубы покупают в туристическом магазине титановые. Нормальные люди, не желающие в середине выезда остаться без лопаты покупают расовые финские лопаты чуть подороже. Мозоли от всех лопат одинаковы, если не носить хорошие перчатки.

Вторым, практически обязательным элементом, является металлоискатель. Нуб, купивший металлоискатель, автоматически приобретает +1 к крутизне и поднимается на ступеньку выше по копарьской иерархии, ибо показал, что готов не только к туристическим прогулкам в лес, но и на определенные денежные затраты ради своего хобби. Самый нищебродский вариант - армейский металлоискатель, от которого, впрочем, нубы быстро избавляются, ибо весит эта фиговина немного лишь на первый взгляд, а главное - не видит отличий между черными и цветными металлами, в силу чего работа с ней на полях сражений, нашпигованных пулями и осколками, невозможна - прибор пищит не переставая, где нужно и где не нужно. Следующим этапом становится недорогой китайский металлоискатель, с помощью которого можно отличить золото от чугуна, определить глубину залегания и даже примерный вес и объём предмета. Увлеченные копари сами мастерят катушки к металлоискателям, а особо навострившиеся в этом деле вдруг обнаруживают, что, продав годную самодельную катушку, можно срубить бабла не меньше, чем за найденную медальку. С этого момента такой умелец, как правило, для партнеров по копу оказывается потерян навсегда, зато начинает неплохо зарабатывать.

ЧА может прожить без GPS (а особо одоренные - даже без компаса), но никакой копарь по войне не будет шататься по лесу без оружия. Народный вариант - обрез из винтовки Мосина (ствол в результате ржавления искривляется и потому отпиливается, а сгнившая ложа меняется на короткую самодельную). Копари со стажем владеют наганами, везунчики - пистолетами Токарева, напрочь безбашенные и панкующие в душе носят с собой одну-две гранаты. Самый шик и признак крутизны - иметь немецкое оружие. «Вальтер» в кожаной поясной кобуре или пистолет-пулемет МР40 на ремне стопроцентно обеспечат завистливые взгляды и течку слюны у случайно встреченных коллег, а автомат «Штурмгевер» так и вообще является объектом восхищения всей копарьской братии, хотя реально их было и будет найдено крайне мало.


А что реально можно найти?


Немецкий пулемёт - мечта и объект лютого ЧА увлеченного неметчиной.
Чтобы найти что-то реально ценное, нужно заниматься копарьством серьёзно и не жалеть для этого времени. Конечно, можно понабрать в качестве «трофеев» гнилых гильз и патронов, пробитых русских касок, оперений от минометных мин, бытового солдатского мусора. Да только цена этому ноль. Мимо этого нормальный копарь пройдет и побрезгует наклониться. Неплохим считается выход, если вы смогли найти, помимо всего прочего, скажем, диск от «папаши» или «Дегтярева» в относительно неплохом сохране, гранату, целый снаряд для орудия. Желанной находкой являются боеприпасы в цинках. Найти оружие считается большим везением. Опытный копарь за сезон может найти две-три единицы, подлежащие восстановлению, если повезет - до десяти.

Мечта всех без исключения копарей - найти пулемет, пушку, а то и упавший самолет или танк. Иногда (крайне редко) это случается. Правда, самостоятельно вытащить из трясины танк и уволочь его к себе домой ЧА, конечно же, не могут, и в этом случае находка либо становится достоянием общественности (естественно, самые вкусные ништяки с нее предварительно снимаются), либо напротив, маскируется еще лучше, и жадный копарь иногда приходит на это место полюбоваться на свою святыню.


Страницы истории.

Поисковая деятельность зародилась на просторах СССР в конце 70-80х годов, с появлением официальных поисковых отрядов. Но из-за отсутствия в свободном доступе металлоискателей она практически не развивалась. В конце 80-х стали доступны вначале армейские отечественные (через знакомых прапоров), а затем и забугорные приборы, и копательство пошло в массы. Однако, массы ввиду творившегося тогда в стране не иллюзорного бардака особого энтузиазма не проявили. Новым этапом стали 2000-е - бардак как будто бы прекратился и популярность копательства понеслась стремительным домкратом. Немалую роль в этом сыграли и СМИ с их тотальным поливанием говном поисковиков и обсасыванием мема «Черные археологи». Итог - хлынувшие в леса толпы неофитов, с горячей мечтою выкопать немецкий пулемет и подчистившие под гребенку даже то, мимо чего раньше копари проходили мимо и брезговали брать.
Ныне состояние «черной археологии» печально, хотя особых опасений не вызывает.
Помимо простого хождения с металлоискателем и лопатой по родным полям-лугам поисковая деятельность подразумевает и тонны перерытой макулатуры в архивах и библиотеках. Ибо чтобы найти что-то, надо еще знать, где искать - хотя бы приблизительно. В результате через пару лет копарь, даже если это слесарь-сантехник или офисный планктон, знает об интересующем его вопросе побольше, чем доктор исторических наук.


Развитие болезни.

Каждый ЧА на заре своего поиска неизбежно заболевает так называемой «металлической болезнью». Она выражается в том, что весь найденный железный хлам без разбору тащится юным поисковиком домой. Даже гнилая консервная банка является для него супер-хабаром. Через год-два под воздействием пиздюлей родителей, скандалов жены весь этот хлам летит в помойку, а сам уже повзрослевший копарь определяется с направлением своего собирательства. После чего заболевание копом переходит в терминальную стадию и лечению не подлежит.


Места обитания ЧА в интернете.

Здесь также идет разделение на копарей по войне и по старине. Копари по войне осели и прочно обжились на реконструкторских (leibschtandart.ru) и оружейных (Ганза и иже с ними) форумах. Основным рассадником является форум "Тризны" (http://trizna.ru/forum/).
Копари по старине чаще всего возятся на коллекционерско-барыжных ресурсах (типа мешок.ру) и на специализированных сайтах типа ревуна http://www.reviewdetector.net.
Чернокопатели в этих ваших... /ww2.ru/forum/ интернетах.


Троллинг.

Археологи и сами неплохо троллят друг друга, доставляя еды всем желающим. Можно и самому влиться в процесс. Для начала желательно закосить «под своего», ну а затем можно неспешно раскладывать столовые приборы и повязывать салфетку.
Над нубом, только что купившим некую вещичку, скажем, копаный немецкий Железный крест, можно постебаться, объявив всем, что купленная вещь была стопроцентным «новоделом» - копией оригинальной награды, изготовленной неким умельцем у себя в гараже и искусственно состаренной. Новоделы не имеют исторической ценности и стоят недорого. Срач обеспечен. Обхаян будет как нечестный барыга, банчащий негодными шнягами, так и лоховатый нуб, выложивший за безделушку дурные деньги. Впрочем, нубам и так практически всегда спихивают всякую шнягу по заоблачным ценам.
Также можно мимолетом поведать мнимую историю, призванную разжечь нездоровый интерес. Например, заявить: «я тут давеча в кладовой порядок наводил, нашел коробочку с какими-то странными красноармейскими звездами - не красными, а синими. Отбраковка наверное, правда? Десять штук их у меня, могу продать, если кому нужна такая хрень». Через некоторое время к вам начнут наведываться барыги, ленивым тоном поясняющие, что цена этому говну - ноль и не нужно оно никому, но из жалости к вам и из чистого любопытства они-то уж купят всю партию за 10$ оптом. Далее издевайтесь над барыгами, как хотите, ибо за каждый такой знак отличия специальных летучих отрядов НКВД, имевших неограниченные полномочия, любой барыга подставит вам свой тухлый зад. В качестве «хрени» можно заявить «непонятные патроны с рунами на донышке» (крайне редкие патроны элитных частей СС), «оптическую трубочку с перекрестием, крата на полтора» (немецкий оптический прицел ZF41) и другие редкие и дорогостоящие ништяки, о которых любопытствующий Анонимус может порыскать в копарьских интернетах.
Потроллить копарей можно и в реале. Чего стоят только произошедшие в перепитых головах истории, когда на вечерний копарьский костерок на опушке леса из чащи выходил мужичок с «папашей» на ремне и спрашивал, где немцы. Еще одним богомерзким видом троллинга является подсыпание в кострище накопанных патронов, за что правильные копари дают по голове, т.к. винтовочный патрон по прежнему может очень больно прилететь. Нубы, не знающие неписанного закона копарей - не жечь костра на старом кострище - вынуждены будут нехило просраться. Запрещенным приемом, впрочем, имеющим хождение, является закладка в кострище копаной минометной мины.
Один из самых популярных видов троллинга - подброс в раскоп бижутерии в должном состоянии. Можно собрать за вечернем столом под водочку-спирт недалеко от раскопа целую кучу версий о происхождении данного изделия, включая "немецкий клад" и "царское золото", а так же просто фантастическое количество лулзов от вида счастливого лица нашедшего.
Еще одним видом троллинга - и по совместительству изготовлением макета гранаты - является укладка в костер неиспользованной Ф-1 без запала, со штатной пластиковой пробкой с завода. Если по каким-то причинам найденную гранату к боевому применению не приготовили, то пластиковую пробку через 60+ лет можно разве что отковырять отверткой, наткнувшись в итоге на тол, который ковырять уже сложнее, но очень легко выжечь, ведь взрывается он исключительно в замкнутом пространстве. Поэтому для изготовления лулзов и ммг гранаты Ф-1 граната выбрасывается вместе с пробкой в костер, после чего из прогревшей пластиковой пробки с ужасными звуками извергается пламя, но не более. В отдельных случаях неравномерного нагрева пробка может прилететь кому-то в лоб, поэтому для соблюдения техники безопасности гранате нужно задать правильную начальную точку, исключающую отстрел пробки в опасные участки. Повторение подобного троллинга с гранатой Ф-1 со вкрученным запалом может привести к контузии, смерти от осколков, истечению крови и прочим малоприятным последствиям.
Можно троллить обладателей металлоискателя, доставая из-под прибора немецкие стреляные гильзы, очищая донышки, бегло осматривая донце на предмет наличия ценной маркировки, после чего выбрасывается куда-то подальше со словами: "Ааа, фигня какая-то". Ну, а через несколько секунд задается вопрос: "Слушай, а что такое на гильзах за маркировка TV - и две молнии? Электрический телевизионный завод?". После чего наблюдается два веселых варианта развития сценария, на которых нужно хихикать по тише: владелец прибора вспахивает землю вокруг себя (однажды так была сделана действительно ценная находка) или бежит искать (что приносит гораздо больше лулзов) ту самую гильзу в ту сторону, в которую ее до этого энергично метнули.


Словарь ЧА.

СВЕТКА - самозарядная винтовка Токарева (СВТ-40)
ПАПАША - пистолет-пулемет Шпагина (ППШ)
ТЕТКА - советский пистолет Тульский Токарева (ТТ)
ЯЙЦО - немецкая ручная граната М-39
МАКС - пулемет Максим
ХАБОР - любая приятная находка, заставляющая ваше сердце биться учащённо и перелопачивать многие кубометры земли
ШМУРДЯК - прямо противоположная хабору находка просто отстой ,попадающийся в последнее время всё чаще.
ЖБОНЬ - тоже что и шмурдяк,но в более худшем сохране. : При взгляде на неё на глазах наворачиваются слёзы и в голове проскакивает мысль-"И почему я не откопал тебя лет 20 назад?
ЗАЧЁТНАЯ НАХОДКА-Находка представляющая какую либо ценность как в материальном так и историческом плане. (Максимально приближена к хабору.)
СОХРАН - по нему оценивается состояние вашей находки как правило по школьной системе оценок. (Чаще правда бывает не сохран)
ДОЛБИТЬ - копать,откапывать что либо, траншею, ячейку, блиндаж итд.
БМШа - Боевая Машина Шмурдиолога-ваш несчастный пепелац проехавший по таким дрищам где ралли Париж -Даккар просто нервно курит в сторонке.
ЭЛЕКТРИКИ - войска СС.
КОЛОТУХА -немецкая граната М-24. (А не предмет для превращения варёной картошки в пюре.)
КОЛПАК/ШАПКА но не Маномаха или Пьеро а железная каска защищающая вашу репу от осколков.
КОМРАД -друг ,товарищ по копарскому делу.
СИНЮХА -глина она же синька, она же гыжа, она же пластилин. Липкое и тяжёлое гумно как правило трудно удалимое как с одежды так и с лопаты.(Но сохран того стоит) ЛЯГУХА/ШПРИНГА - Прыгающая противопехотная мина.
ЛЕЖАК -Захоронение, кладбище
ДАДАНИТЬ - уничтожать, взрывать взрывоопасные предметы ВОВ.
КРАСНЫЕ-Члены поисковых отрядов
ГОРШОК - десантурный немецкий колпак, предмет лютого фапа и зависти.
Изображение
За ВДВ...
Аватара пользователя
admin
Администратор
 
Зарегистрирован: 19 сен 2013, 19:36

"Чёрный археолог"-что это такое?

Сообщение admin » 09 июн 2016, 15:59

Самостийными охотниками за реликвиями второй мировой войны становятся не только мародеры.Изображение Иллюстрация: ИГОРЯ СТРУКОВА
«Немцев было двое. Один из них уткнул голову прямо между сошек пулемета MG-34. Видимо, пулемет двинуло назад взрывом, иначе бы каска с черепом не смогли оказаться так близко к дульному срезу. Второй уперся сапогами в задний бруствер пулеметного гнезда, скособочил свое тело немного влево, зачем-то вытянул назад, к пяткам, правую руку - и застыл так. Чтобы показаться скелетом из-подо мха спустя 70 лет после гибели - вместе с россыпью латунных гильз. Покоп был щедрый. MG-34, легендарный Maschinengewehr, отлично сохранившийся. Две целые немецкие каски. Два цинка с патронами в ровике рядом - в смазке, новенькие, как с завода. И несколько тысяч гильз - пулеметное гнездо было буквально выстлано темным латунным слоем. Металлодетектор заходился непрерывным писком. Сапоги, провалившись сквозь тонкий слой мха, тонули в стреляных гильзах по щиколотку. Немецкий пулеметчик и его второй номер бились до последнего и не ушли.Внизу же невысокой этой сопки - а пулеметная позиция была оборудована, естественно, на самом надежном верху, - внизу лежали советские солдаты. Поднять удалось останки 18 человек, в одном и том же месте, на одном и том же склоне. Подчиняясь приказу, они перли и перли вверх, под прямой кинжальный огонь со своими трехлинеечками «мосянями», с тяжеленными рациями или катушками проводов, с неподъемными ручными пулеметами и ложились в смертный мох, вряд ли успев проклясть тех, кто отдал приказ о гибельной лобовой атаке».Такую историю рассказал один мой приятель. Он несколько лет подряд ездил по лесам с людьми, которые достают из-под земли останки Великой Отечественной войны. Их называют «копателями» или «копарями», «черными археологами», «поисковиками », «сламщиками», «сталкерами», «патриотами», «мародерами» - как только не называют.Для того чтобы понять, что в этой истории вранье, а что правда, надо было посмотреть на нелегальные раскопки войны своими глазами. Не лезть на тематические сайты и форумы, не пересказывать бесчисленные поисковые байки и анекдоты, а самому поехать с «черными археологами». Копать.Флейты да валторныЭто совершенно невозможно: ну почему именно перед выездом было угодно начаться конъюнктивиту? Сначала резь и жжение появились в правом глазу - ни с того ни с сего, без всякой видимой причины. К концу вторых суток безвинной жертвой инфекции пал второй глаз, что совершенно соответствовало клинической картине болезни. На вторые сутки врач выписал четыре препарата, употреблять которые следовало ежечасно. Я подслеповато резал бутерброды и тоскливо мечтал о том, чтобы поспать перед дорогой хотя бы часа четыре.Мой давний знакомец дядя Леша, «черный археолог» с огромным стажем, согласился взять меня с собой в Псковскую область. Перед пятисоткилометровой дорогой было бы здорово чуть поспать, правда? Вот только ребенок заснет пораньше, и я тоже посплю, а потом быстро заброшу в машину спальник, коврики-пенки, болотные сапоги, ворох теплой одежды - и поехали.- Пап, а ты в командировку?Я думал, что он уже спит.- Да. Иди спи скорей. - А в командировку куда?Как объяснить? Я собираюсь ехать в лес, сопровождая дядей, которые будут раскапывать землю в поисках железок, которыми 70 лет назад другие дяди убивали третьих дядей... Бредятина. Так нельзя объяснять.- Пойдем, я тебя уложу. - А песню споешь мне для сна? - Ты в первом классе уже, какая тебе песня? - Про «...флейты да валторны...».Синие глаза смотрят снизу вверх и пробивают насквозь.- Хорошо, я спою. Пойдем.Он не выспится к школе. И мне поспать, разумеется, не удалось. Глубокой ночью, загрузив дядю Лешу с охапкой металлодетекторов и кучей барахла, я выехал на запад от Москвы. Рижское шоссе ночью пустует. Я рассчитывал проехать 500 километров за шесть часов. Максимум - за семь.«Про деление - забудь»«Тебе бы, конечно, на Вахту памяти с нами поехать надо было. Она весной каждый год проводится, в канун Дня Победы. Трава ложится после снега, и многие места, в которых ищем, становятся доступными для глаза, для ног и для приборов. Это мероприятие официальное, «по увековечиванию памяти погибших солдат». Дней 10-12 Вахта длится. Собираются энтузиасты, приезжают даже оттуда, где и войны не было.Много накапывают... Вон лет пять назад в Пушкинских Горах была Вахта - там немцы активно плацдарм держали, он от нас к ним и обратно переходил раза четыре. Бойцы слоями в траншеях лежали, вперемешку. Большое количество потерь было - и немцев, и советских солдат. Так там за день столько накапывали и людей, и снаряжения... у каждой палатки валялось по 10-20 стволов, а палаток было изрядно......А вот про это деление - «белые», «черные», «красные» - забудь. Оно условное. Почти все - мародеры. Процентов девяносто. Просто какие-то поисковики получают официальное разрешение, но они, получается, точно такие же мародеры. Интерес-то у всех один: найти что-то в земле. А попутно собирают кости. Больше тебе скажу, кроме мародеров, это особо никому и не надо у нас. Кому? Родственникам? Так дети и жены тех солдат или умерли, или уже пожилые... А государству эти бойцы ни при жизни, ни после смерти на хрен не сдались. Вон посмотри, сколько брошенных находим, сколько без вести пропавших.А тех, кого находим, их поди опознай... Вот считай: на 50 солдат найденных с медальонами будет человек пять. Из них прочесть можно будет один-два. Из тех немногих людей с медальонами, которых я находил, - там, может, процентов десять читаемых попадалось.Их с 1943 года вообще отменили приказом, медальоны в Красной армии. До этого солдаты не любили их, потому что вроде примета дурная. А потом и официально стало нельзя. Их три типа было, медальонов. Одни как иконки-ладанки, куда вставляется что-то вроде листка из стали. Другие - стальные, на манер гильзы, их солдаты часто деревяшечкой затыкали. А третьи - как футлярчики из-под лекарств. В этих футлярчиках лучше всего сберегались смертные записки. Но солдаты их плохо затыкали, футляры эти. Ты если нашел, главное - сразу сфотографировать. При соприкосновении с воздухом рассыплется быстро записка.А немецкие медальоны - это диск такой с перфорацией. Алюминиевый или цинковый. Если находишь погибшего с несломанным медальоном, значит он в архивах немецкого командования до сих пор как «без вести пропавший». Берешь жетон, сдаешь в немецкое посольство, если не хочешь зажилить чужую смерть...»История с лопатой в рукахУже при свете дня мы заехали в Великие Луки, где забрали еще одного товарища, Павла Аркадьевича, местного уроженца.Я был в Великих Луках лет десять назад. Мне тогда запомнились две великолукские особенности: большой железнодорожный узел с названием Опухлики и старик-таксист. Он возил пассажиров на пожилой и ухоженной советской машине. Я запомнил произнесенные им слова о немцах, захвативших город в 1941-м и выбитых отсюда в 1943-м. «При немцах порядок был», - скупо и одобрительно говорил тогда старик, поглядывая на спидометр. «Порядок был... Хорошо. И платили они аккуратно, если что», - продолжал он, пацан военного времени, который должен был ненавидеть фашистов, заливших кровью все земли, до которых им удалось дотянуться. «Не хулиганил никто особо при них... И колхозы поразогнали немцы, тоже хорошо... Аккуратные они все, работу любили...»Я тут же, в машине, рассказал о великолукском дедушке-таксисте Павлу Аркадьевичу, краеведу и «черному копателю».- Ну я не знаю, чего ему там понравилось, этому дедку твоему... - и губы Павла Аркадьевича презрительно выпятились. - Тут знаешь сколько немцы народу поубивали? Даже когда их гнали отсюда. По официальным данным, 105 000 человек наши тут убитыми и ранеными потеряли... После того как замкнулось советское кольцо вокруг Великих Лук, в самом городе было тысяч семь немцев окружено, и неподалеку еще была группировка тысячи в две. И после уничтожения этих двух тысяч немцы предприняли попытку прорыва, две контратаки с флангов, 8-я танковая дивизия и два батальона СС продвинулись на 5-6 километров. 3 января они подтянули 205-ю, 331-ю и 707-ю пехотные дивизии, нанесли удары, перерезали железную дорогу и вышли к городу...Мои глаза во время всей речи Пал Аркадьича раскрывались так широко, как только позволял конъюнктивит. Я не представлял, что такое количество цифр можно помнить и выдать - диктофон свидетель! - безо всякой подготовки. А Павел Аркадьевич, продолжая сыпать цифрами, заканчивал историю, как немцы пытались вызволить из окружения своих:- Вот и вся эпопея. Потери были здесь от 13 000 до 15 000, по разным данным. Похоже на правду. Войск было очень много. Еще пехотная дивизия 291-я, остатки 83-й... 11-я танковая... 20-я моторизованная дивизия была... 10-й полк 1-й пехотной бригады СС и даже десантники! Мы тут копали, подняли три десантные каски... Немцы очень хотели вернуть Луки. Ну и положили много своих. Нет, в этом они, конечно, молодцы... - задумчиво, начав за упокой, а кончив за здравие, Павел Аркадьевич договорил и уставился в окно, будто застеснявшись. Я же удивленно мотал головой, отгоняя сонную одурь. «Мы копали...» Пал Аркадьича напоминало о том, что он изучал историю войны не столько с книгой, сколько с лопатой в руках. Метод немца Генриха Шлимана, живущий в отбитых у немцев Великих Луках, - не кажется ли вам, что история, меняя маски, словно карнавальный оборотень, неслышно посмеивается над нами, не скрывая иронии? «Идешь - а из земли винтовка торчит»«Что тащим? Что лежит, то и тащим. Вон тут такое полуболото-полуозерцо недалеко, из него танк тащили, Т-34. Не так далеко другое болото - оттуда тягач танковый с водолазами вынесли. Но это официалы все делали. «След Пантеры» псковский, ну и другие. Поехали с приборами, прозвонили - масса металла. Лед сошел - вытащили. Штурмгешутц из болота выволакивали - штурмовое орудие: в краске, с крестом, сохран обалденный...Это редкость - крупномеры. Их и раньше особо не было. Металла в стране не хватало, все пушки, танки и прочее после войны на металлолом сдавали. Редкость. Деревенские везде копают тоже. Если что крупное найдут - ждут перекупщиков из Москвы.Винтовки есть еще, автоматы есть, гранаты. Пистолеты - большая редкость. Снарядов много, патронов без счета, гильз. А вообще, по сравнению с тем, что было раньше, оружие сегодня найти реально сложно. Вытаскано все. Было как? Вот бой закончился, после этого сразу трофейные команды проходят, наши и немецкие. Оружие они сразу подбирают, и трофейное, и свое.Поэтому мест нетронутых настолько мало стало, насколько вообще можно вообразить. Мне за последние несколько лет, может, раза два попадались такие. Волосы шевелятся, честно скажу. Идешь в лесу, а из земли винтовка торчит... Очень труднодоступные места, с той военной поры там никто даже не ходил. Бились солдаты за маленькие пятачки какие-то в глуши. Бывает, что там и сейчас ничего нет из жилья, и в военное время ничего не было... И все-таки одни штурмовали эти кусты, а другие - обороняли... Сгинуло подразделение - и хрен с ним. Я солдата могу понять: он умирает, где приказано. Я генерала понять не могу. Он же, сука, про тех солдат забыл...»Здесь ничего нетРазумеется, дядя Леша соврал или ошибся. Километров оказалось не пятьсот, а все семьсот, и выяснилось это только в лесу, на который пришлось последних верст десять. Сосновый лес, приветливый, высокий и светлый, был изрыт пологими ямами. Вдоль едва заметной колеи не было ни единой сотни метров неископанной земли.- Это блиндажи бывшие, - просветил засыпающего меня дядя Леша, - тут дивизия стояла.Здесь блиндажные ямы тянутся насколько хватает глаз. Моих глаз не хватало: семисоткилометровый путь выбил из головы остатки внимания. Мягко похрустывая сухими сосновыми ветками, мы свернули с лесной дороги и встали. Дядя Леша с Пал Аркадьичем сноровисто переобулись, растянули палатку и исчезли в лесу, едва я успел провалиться в сон прямо в джипе.Сон был коротким и мучительным: уже через два часа я, матерясь и мыча, пытался расклеить слепленные веки. От бессонницы и усталости осенний лес вокруг походил на трехмерную сказку. Он был солнечный и звенящий, он обнимал за плечи и приглашал зайти, обещая спокойный ночлег.- Нашли чего-нибудь? - спросил я у вернувшегося дяди Леши, который осторожно положил у сосны металлодетектор и собрался идти за хворостом.- Не-а, - радостно отозвался он, - тут далеко надо идти, чтобы найти что-нибудь. Это мы завтра пойдем. Тут ничего особенного нету. Все выкопано давно.Не спрашивая, зачем тогда было уходить в лес с детектором, я тоже пошел за хворостом. Не прошло и пяти минут, как дядя Леша приволок к будущему костру, помимо веток, разряженную мину, пустой пулеметный диск и какой-то снарядик.- Вот чего валяется, - сообщил он мне без всяких особенных эмоций.Я подавил в себе естественное желание спрятаться от взрыва за сосну.- Вы ж говорили, что здесь ничего нет? - Говорил. Здесь ничего нету, ага. Это не считается. Это копаное уже, скорей всего. Разряженное. Никому не нужно. Тут такого барахла - поллеса. Иди покажу.Действительно, в нескольких десятках метров от палатки аккуратным рядком было сложено еще шесть больших снарядов.Мы притащили топливо к костру. Тонкие сухие стволы молодых мертвых сосен ломались легко. Я вынул тушенку и стал искать в барахле котелок для разогрева. Дядя Леша деловито достал портативную газовую плитку и сообщил, что костер - это для тепла, а готовить и греть еду на костре неудобно. Вернувшийся тут же из лесу Пал Аркадьич блеснул было глазом в сторону принесенного снарядика, но распознал пустышку и мгновенно остыл.«Безопасных боеприпасов не бывает»«Ты если чего нашел в лесу - это официально запрещено хранить. Формально даже ржавый штык может быть холодным оружием признан. Нашел - закопай обратно. Если не хочешь, чтобы тобой заинтересовались люди в форме и приходили бы раз в полгода домой для обыска, зная, что ты копаешься по войне.Или вот находишь ты ржавую винтовку. По закону она подлежит изъятию и уничтожению. Даже при том, что до рабочего состояния восстановить железки из земли почти невозможно. Ну один-два выстрела, может, и сделаешь из нее. А для серьезных дел никто этим интересоваться не будет.Боеприпасы, понятное дело, запрещено трогать. Та же статья, 222-я. Тол - он как был тротил, так и есть. Заметут за милую душу. Особенно как в Чечне вся эта война началась - людей трясти стали. Тротил живет долго... Ему от времени ничего не делается. Да он не такой свежий, как был раньше. Но рвануть - рванет. Поэтому все стараются в лесу разряжать.Они же тоже разные... Есть те, которые легко разрядить, есть те, которые трогать не стоит. Я вон противотанковую мину находил - три кило тола! - так она нестрашная. Минометные мины не так опасны, там взрыватели мгновенного действия. А есть категории боеприпасов, которые трогать нельзя. Устройство взрывателя окажется таким, что любое движение может детонацию вызвать.В Интернете копательских форумов на эту тему - ой-ой... Там саперы разъясняют подробности. Но я их не читаю принципиально. Откуда я знаю, сапер пишет или не сапер. Он врет, может, а от меня уши только на сосне повиснут...Безопасных боеприпасов не бывает. Уж очень много подрывов... Люди макеты пытаются сделать, не умея, и рвутся каждый год...»Деревня, которой нет- Это Избище! - Нет, не Избище. - Я тебе говорю, это Избище! - Нет, не Избище! Я разлепляю глаза. На стеклах машины, на бортиках палатки - льдинки. Стоит перекатиться в спальнике, и где-то внизу, под днищем палатки, начинает похрустывать трава. Я вылезаю. Костер уже разожжен. Эти двое спорят, тыча пальцами в карту.- Это Избище! - Это не Избище! Не может быть Избище, понимаешь... Избище вон там... - палец дяди Леши уверенно указывает в лес. - Как спалось? - с издевательской нежностью спрашивает Пал Аркадьич. - Ничего, - сиплю я в ответ, - только очень холодно. - Сейчас еще ничего, - успокаивают меня «черные археологи». - Садись, грейся. Водку будешь? - С утра? Нет. Копать же еще идти, - растерянно напоминаю я. - Правильно! - одобряет Пал Аркадьич. - Не надо с утра. Надо Избище найти, а не водку пить. - А Избище - это что? - Там бой был, - неохотно признается дядя Леша. - Если найдем место, там покопать бы нам. Карта оказывается скверной, полуслепой ксерокопией. - А вы ее откуда взяли? - В архиве скопировали. Сейчас разрешено копировать. Это не вся карта, а фрагмент. Тут поди найди, где это Избище было...Я подсаживаюсь поближе к огню и с животным трепетом засовываю в него ладони. - Пойдем туда, и точка! - Дядя Леша, вернувшийся к теме Избища, старше и авторитетнее. Он машет куда-то рукой, и Пал Аркадьич молчаливо и нехотя соглашается, что таинственное Избище, возможно, действительно находится там. Ни одной из деревень, обозначенных штабным писарем на карте, больше нет. Они исчезли, умерли. Как искать Избище, которое теперь стало урочищем, непонятно.- Возьмешь вот этот. - После чая дядя Леша вручает мне металлоискатель. - Это мой, старый. С ним что хочешь можно найти.Собираем рюкзаки. Копатели обещают не более часа ходу по лесу. Вдалеке слышны два раската: дуплет. - Ах-хотнички... - Дядя Леша, покряхтывая, взгромождает на себя рюкзак. - Неймется им пострелять...«В песке лежит хорошо»«Местные - самый лучший источник информации. Как правило, ничего толком не знают, но никогда не соврут. «Вот, мол, гляньте, сынки, в том пруду: я когда маленькая была, мы там с башни танка утонувшего ныряли». Полезешь с прибором - точно, звенит! Самая точная информация, хочешь - смейся, хочешь - нет.Как еще искать? По мемуарам. По книжкам всяким, по воспоминаниям. Ну и официальные документы, архивы. Вот воспоминания ветеранов часто вообще не совпадают, а официальные отчеты почти не врут. Журналы боевых действий, журналы учета безвозвратных потерь полковые. Чем меньше подразделение, тем точнее данные. Боевые донесения, оперативные сводки...В других странах бывает информацию проще найти. И копают там тоже. На Украине, я знаю, ребята роются вовсю. А в Белоруссии батька запретил. Вообще копать нельзя! Но копают. Осторожно только. Там если на партизанское место попасть обжитое - много можно унести. Да батька, наверное, этого и боится... Белорусский партизан - это ж кошмарный сон для гауляйтера! Они к нам ездят иногда - с Украины, с Белоруссии. Из Латвии вон приезжали.Нам к ним было бы интереснее ездить копать, конечно. Грунт другой. Вон у нас подо Ржевом миллион солдат лежит; там много «красных» официалов копают каждый год - так скисло все, сгнило. От солдат ничего не остается, чего о железе тогда говорить? А вот в Псковской области, в Прибалтике - там песок, там все «черные» копаться любят. В песке лежит хорошо, сохран замечательный, легко найти. И копать не так тяжело. А то вон официалы могилы когда поднимают санитарные - ведрами воду вычерпывают, чтобы кости вытащить...»Крышка, кружка и снарядыВыданный мне металлоискатель оказался на удивление легким: метровый шток был увенчан тонким плоским диском с отверстием по центру. Мы сложили рюкзаки на бугре, где раньше было предполагаемое Избище, и разошлись. Собственно, детектор металлов и саперная лопатка - это все, что нужно копателю, в этом меня уверили в два голоса дядя Леша и Пал Аркадьич. У самого дяди Леши лопата, правда, была какой-то особой, легкой и ухватистой. Моя же лопатка относилась к находкам: ею копал кто-то из наших солдат в Великую Отечественную, а дядя Леша ее вытащил из земли пару лет назад. Штык лопатки был в отличном состоянии.Прибор запищал через секунду после включения. Я остановился и поводил кольцом над травой. Писк не прекращался. Положив прибор на землю, я взялся за лопатку. Затем я повторял это действие еще десятки раз. Результат ошеломил меня. Из земли буквально лезли килограммы железа. Бесконечные рваные и корявые осколки от снарядов и мин, гильзы, гильзы, гильзы, немецкие и советские, маленькие кусочки неопознанного металла. Слово «нашпигована» слишком бедно для псковской земли в районе Избища: повара не шпигуют пищу с такой бездумной щедростью.Через час у меня ломило поясницу и с непривычки побаливало плечо. Я упорно копал и вытаскивал один зазубренный артефакт за другим. Попались необычные гильзы - я рассовал их по карманам. Потом сразу за невысоким бруствером я наткнулся на россыпь патронов, высыпал гильзы и сунул патроны на освободившееся место. Еще через час я высыпал из карманов всю мелочь и, проклиная свою неопытность, потащил к месту сбора свою супернаходку - целый танковый трак!Карабкаясь от одного окопа к другому и перебираясь через воронки прошлого военного века, я наткнулся на дядю Лешу.- Во! - горделиво брякнул я перед ним трак. - Видал? От танка, небось? Дядя Леша задумчиво глянул на трак. - Это от ДТ-75. Тракторный. Красивый, - дядя Леша пытался скрыть насмешку в голосе, но она так и лезла наружу. Я в сердцах скинул трак с обрывчика, и он тут же исчез между соснами. - Смотри, - примирительно обратил мое внимание на поваленный ствол дерева дядя Леша, - я тебе чтоб показать... На стволе в совершенно выставочном порядке лежали только что выкопанные «черным археологом» кружка, снарядик и непонятная железка. Я потянулся к снарядику. - Не трогай! - дядя Леша в первый раз прикрикнул на меня. - Это от сорокапятки, видишь? Стреляный, но не разорвавшийся. Опасная штука. Этот вот как раз может грохнуть. Оставь.- А кружка немецкая? - попытался я сгладить собственную оплошность. - Не. Наша. Вот это - немецкое. Это крышка от котелка. Подписная, именная! Смотри... - И я увидел на крышке небрежно нацарапанное имя: Werner.Не испытывая особой радости от своих неудач, я покинул дядю Лешу и пошел к бугру - посидеть под солнышком, пока копатели закончат работу и соберутся, чтобы идти в лагерь. В двух десятках метров от видневшихся в траве рюкзаков прибор запищал истошно и уверенно. Неизвестно зачем я воткнул штык в землю. Лопатка сразу же глухо звякнула, уткнувшись во что-то твердое. Поковыряв немного плотный дерн саперкой, я стал отрывать предмет руками. И через минуту я держал в ладонях большую неразорвавшуюся минометную мину. Кусочек колпачка взрывателя, сделанный из материала, похожего на карболит, был отколот моей лопаткой.- Мда... Ловко ты ее зацепил... - задумчиво проговорил дядя Леша, осматривая трофей через пару часов, когда они с Пал Аркадьичем вернулись к рюкзакам. - Могла и е...ть. - А забирать будете ее? - осведомился я. - Сохран вроде хороший? - Не, - равнодушно оценил все находки Пал Аркадьич, - тут ничего интересного нету.На траве передо мной лежали: большая мина, маленькая мина, снаряд, пробитый пулями котелок (в отличие от песни пробито было не днище, а бока), очередная саперная лопатка. Патроны и гильзы никто не собирал. Дядя Леша любовно оттирал подписанную неизвестным немцем Вернером крышку котелка - и это была единственная находка, заинтересовавшая копателей за целый день.«Они никому не нужны были»«Соотношение наших и немцев, которых мы находим, - страшное... Вот смотри: за все время, за много лет копания, я нашел пятерых немцев. Пятерых только! Сказать, что мало немцев, - значит ничего не сказать. Немцы своих выносили при любой возможности. Или хоронили - и хоронили в основном не в братских могилах, а в именных. И в архивах немецких эти могилы отражены, с точными координатами. Старались не бросать.А наши... Я помню один день в Новгородской области - за день нашел 36 человек. За день! Подо мхом лежали, верховые все, то есть не прибранные после боя. Буквально десять сантиметров мха над ними наросло - вот и все. На немецкие траншеи, видимо, была атака, год 1941-й или 1942-й. Они перед траншеями и легли. Берег озера Велье, до воды метров 10, до траншей - метров 20. Зимнее наступление, по льду перебегали. Вот тебе соотношение. И таких верховых знаешь сколько солдат еще лет 10-20 по канавам, по кюветам, по обочинам лежало?После войны, я слышал, бригады колхозников собирали - перезахоранивать неглубокие санитарные ямы. Пахло сильно. Перевязывали ртыносы тряпками. Крючья брали и стаскивали, в ямы, в воронки перезахоранивали. Уже полуразложившееся все было. Почему у нас много солдат брошенных? Потому что они никому не нужны были. Они и сейчас никому не нужны по большому счету.Человека находишь по металлу обычно. А если человек бежал, если каска соскочила или винтовка отлетела, ты его не найдешь. У солдата с собой мало в атаке: оружие, патроны, пара гранат. Вещмешок редко с собой брали. Кружка может вдруг зазвенеть, бритва, мелкие деньги иногда. Ладанка, расческа дюралевая. Если это фельдшер - у него часы с собой могут быть.Штыки попадаются на покойниках, пряжки, ремни. Иногда бумажник найдешь, документы все истлевшие, размокшие, нечитаемые. А ложки нет, за голенищем ложки не таскали. Литературщина. Откуда голенищам-то взяться? Наши солдаты в ботинках и обмотках воевали. А туда ложку не засунешь. Сапоги очень редко встречаются. Я нашего офицера одного только в сапогах лично откапывал, так сапоги у него немецкие были.В обуви фаланги пальцев ног остаются часто. Странно. Мясо выгнивает, а кожа и кости остаются в ботинках. Ботинки когда выкапываешь - оттуда могилкой пахнет ой-ой как. Особенно если в глине лежали. Но и людей в земле меньше становится, бойцов убитых. Я вот в этом сезоне лично выкопал только двоих. Всего-навсего. А так по 10-12 человек за год я вытаскивал. Солдатиков...»Веймарская прягаМы возвращаемся в лагерь, и копатели опять уходят немного побродить, пока еще светло. За дровами надо пройти по упругой, выстланной хвоей сухой дороге совсем немного. Жарко. И пот льет. Состояние лихорадочное, и хорошо, что копатели ушли и не видят меня. Весь лес ископан, и везде блиндажные ямы. В радиусе ста метров от нашей стоянки - шесть блиндажей. Даже спустя без малого семь десятков лет видно, какими огромными они были. Они поросли лесом, и пронзившим несуществующие накаты елкам уже лет по тридцать.Я пытаюсь проморгаться, чтобы удостовериться, что иду куда надо. Я скверно чувствую себя. Даже не имея никакой выраженной, так сказать, боевой задачи. Как живут на войне, даже если в тебя не особо стреляют? Если просто надо копать блиндажи по нескольку кубов земли каждый и надо валить и пилить сосны, но не сухие, а живые? Вот, например, огромный блиндаж - я даже вижу остатки полусгнившего трухлявого наката!- Да ты сдурел, какой накат, - голос вернувшегося дяди Леши сквозь треск костра звучит весьма дружески, - это попадало после войны уже поверху и сгнило. Ну какая сосна вылежит тут семь десятков лет, а? Вот посмотри лучше, чего я копнул.Дядя Леша с гордостью достает из кармана немецкую ременную бляху. На ней написано Gott Mit Uns.- Здорово! - Я больше радуюсь тому, что есть возможность поручить заботу о дровах товарищу. - Вот казалось бы, копано-перекопано тут все, а пряга лежит вон какая! Веймарская пряга! - Дядя Леша весь светится изнутри. Он любовно оглаживает пряжку, вычищая шершавой ладонью остатки песка. К булькающему на плитке котелочку подтягивается из леса Пал Аркадьич, сноровисто таща мину, диск от ППШ с работающей пружиной и большую снарядную гильзу - показать мне и дать сфотографировать.«А блиндажей мало у нас»«Немцы, конечно, богаче были с точки зрения имущества. У них и воинского снаряжения было достаточно, и личных вещей... Вот представь себе: долгосрочное стояние. Фронт стоит неделю, две на месте. Оно не секрет, где какие позиции располагались. Вот траншеи немецкие, вот красноармейские. Немецкие - изрыты все. Наши - стоят некопаные. Потому что в русских траншеях найти ничего нельзя, пустые они. И даже если на неразрытое попал, когда копаешь, сразу понимаешь, что попал на русские траншеи. Потому что ни х... нету! У немцев - консервные банки, куски снаряжения, всякая мелочь бытовая, хлам, бутылки с выпивкой, пивные бутылки даже есть. А русские траншеи - там как будто никто не сидел, никто не воевал, никто не стрелял... Изредка - изредка! - найдешь консервную банку.Да и по самой траншее сразу видно - немецкая она или наша. По профилю. Немецкие более извилистые, сделанные по определенному шаблону, строго по уставу. И фактически все одинаковые. Куда бы ты ни пришел, на любом фронте в одном и том же месте блиндаж, в определенном месте - стрелковые ячейки, сортир, помойка... Советские окопы, как правило, более прямые. В основном. Есть и разветвленные, но это потом, ближе к концу войны такие копали. А блиндажей мало у нас, и они маленькие.Когда блиндажный городок находишь - вот это радость. Жилая территория, там никто не воевал. Но в то же время люди там стояли достаточно долго. Что-то теряли, что-то выбрасывали. Поисковики все любят ковыряться в немецких помойках. Немцы были аккуратисты, по кустам особо мусор не разбрасывали. Выкапывали неглубокую яму и бросали туда все: консервные банки, бутылки, боеприпасы, пришедшие в негодность штыки, пряжки, ремни, фляжки, стаканчики от фляжек, посуду, топоры...Сейчас здорово на убыль все пошло. Везде люди с приборами и с лопатами походили уже. Многие перестают ездить, насколько я знаю. Отдачи никакой, хотя и время тратишь, и деньги...»Почему копать лучше одномуМы сидим вокруг костра. Ужин съеден. В глазах у Пал Аркадьича стоят слезы. Он увидел найденную дядей Лешей веймарскую пряжку с надписью Gott Mit Uns, а сам такую не нашел. Павел Аркадьевич пытается спрятать горе: он косит взглядом вдаль от костра, отворачиваясь влево, чтобы не было заметно, как непроизвольно топырятся в обиде его губы. Павлу Аркадьевичу 21 год. Длинный сосновый сук, следуя за движениями его кисти, чертит холодную сухую землю.- Вообще брошу это все к чертовой матери, - бурчит себе под нос Пал Аркадьич, не рассчитывая на сочувствие, - ходишь тут, ходишь... и пустышка одна... ничего нету. - Паш, прекрати, - мирно урезонивает его дядя Леша, - еще найдешь. - Копаешь, копаешь... и ничего не находится, - обида Пал Аркадьича не умещается в слова. Он встает и отходит, разгоняя руками дым. - Отдал бы ты молодому пряжку-то, дядь Леш? - голосом Махатмы Ганди говорю я. - Я чего, ох...л? - искреннее непонимание в дядь-Лешином голосе. - Это так просто отдавать нельзя! Ты думаешь, мы почему по одному ходим? Бывает, поисковики до драк отношения выясняют. При мне вот был случай: два пацана глубинником назвонили какую-то цель. И стали копать. Грунт тяжелый. Часа два копали. Позванивали временами - звенит! Яма углубилась, тяжело стало вдвоем копать. Они по очереди. Один вылез, другой копает. Там же неизвестно что в яме: может, ящик из-под патронов пустой, а может, что-нибудь стоящее? И вот только поменялись в очередной раз, тот, что внизу, копнул два раза - и дорылся. Вытащил автомат в отличном сохране. Так там такие баталии у них начались, кому он принадлежит, - ты не представляешь... Так что в этих делах лучше одному ходить, - наставительно завершает дядя Леша. - Да и нечасто они попадаются, чтобы раздариваться.Пал Аркадьич возвращается успокоенный. В несколько движений он расковыривает минометную мину, ставит на костер котелок с кипятком и начинает плавить тротил.- Тебе оно точно надо? - с ленцой спрашивает дядя Леша, моральные позиции которого уже не так сильны, как прежде.- Надо! - упрямо отвечает Пал Аркадьич. - Домой возьму.Дядя Леша с облегчением пьет водку: день закончен. Я настраиваюсь пережить еще одну ночь на ледяной земле. Пал Аркадьич вступает с нами в спор, где лучше жить на свете. Мирно булькает на костре кипяток, в котором вот-вот выварится из мины аккуратный, сильно пахнущий тротиловый столбик.«К нам не лезьте!..»«Огорчает меня отношение официалов к костям. Иногда чисто для галочки фигачат, для отчетности. И врут: заявляют, что найдено много, а там и половины нету. Официалам для отчетности это хорошо. Чем больше костей, тем лучше показатели. Я им в том году больше двух десятков человек сдал. Они берут, спасибо иногда говорят.И потом ты пойми главное: откуда тащат кости? Там подавляющее большинство уже вытаскивается из санитарных захоронений, из ям. Стояли во время боевых действий санбаты, в тылу - госпиталя полевые; умирали бойцы - их в санитарных ямах хоронили, «санитарках». После боя если хоронят, «санитарки» роют опять же.Нет, это, конечно, тоже нужно, наверное, - «санитарки» раскапывать, и госпитальные могилы, и боевые. Но факт: перезахоранивают уже захороненных . Цифры нужны. И в последние годы появилась тенденция - конкурирование за места поиска. Официалы уже друг на друга кричат: «К нам не лезьте, у вас есть там район поиска - там и ковыряйте, чего вы к нам лезете!» Причем это относится именно к погибшим, не к железкам. Вон в прошлом году командир А***ского отряда не поладил с командиром П***ского отряда... Одни подняли в чужом районе «санитарку», полсотни человек вытаскали оттуда. Так такой скандал был: «Чего вы к нам лезете!» Казалось бы, увековечивание памяти... Нет, поди ж ты, у каждого своя отчетность по этому увековечиванию.Ты не подумай, я не говорю, что официалы - плохие, а мы - хорошие. Все мародеры. Все покойников раскапывают, все железо из земли тащат, людей обирают. Просто одни - с телекамерами, фотоаппаратами, с финансированием от властей. Другие - сами по себе.Каждому свое. Я знаю «черных», которые золотые зубы у мертвых тянуть не стесняются. И кости перезахоранивать не станут, возиться. А есть те, кто хоронят и с медальонами носятся как дураки. Ну и «красных» я знаю тоже, которые костями солдатскими друг с другом... как это сказать-то... «торгуют» - неправильное слово... меняются, что ли. Один отряд, скажем, большую «санитарку» обнаружил поздней осенью, человек 50. У них уже отчетность в порядке по этому году, а у соседних поисковиков плохо с костями. Они просят - помогите. Ну те уступают как-то. Услуга за услугу. Чего там... Солдатам хуже уже не будет...»Солдатская жизнь и смертьБыла и другая поездка, и третья. И всякий раз я возвращался в Москву, до которой было невероятно близко с точки зрения сидения за рулем: то двести километров, то семьсот. То три часа езды, а то десять.Слепили встречные фары; и я отдавал гаишникам то пятьсот рублей, то тысячу, смотря на какой скорости они меня ловили, и проклинал отечественную эту разбойную традицию вставать в кустах и бесстыдно кормиться с проезжающих. Я возвращался домой, и обычные бытовые заботы захлестывали с головой: врачи, дети, школа, дом, машина.Все вокруг живут как-то трудно, легко никто не живет. А ни одна из наших сегодняшних забот не сравнится ни с солдатской жизнью, ни с солдатской смертью. Нам, пожалуй, только в одном тяжелее. Мы видим исчезнувшие дороги России и ее смытые временем деревни и пытаемся не думать: а за что они дрались?Мертвый взводХмурый дядя Леша, прихрамывая, повел меня от машины по еле заметному гребню, который все задирал и задирал свой горб в небо, превращаясь во вполне ощутимую возвышенность. Мы спустились с гребня влево, в сырую низину. Если бы дядя Леша не ткнул рукой в пятно, которое было чуть светлее, чем прочая коричневая зелень под ногами, я бы на это пятно наступил.Детектор запищал. Дядя Леша расчехлил свою лопату и стал аккуратно резать штыком сырой дерн и рубить корни. Я стоял и смотрел, как обнажается глинистая слякотная земля. Под лопатой звякнуло. Дядя Леша опустился на колени, ласково огладил ледяной суглинок ладонями, зацепил пальцами и вытащил из земли неохотно подавшуюся каску. Потом он еще копал, брал лопату и бросал ее, и принимался рыть землю руками, отчего нитяные автомобильные перчатки превратились в два куска мокрой глины, и разрубал корни, открывая то, что оказалось могилой.В полном соответствии с человеческой анатомией, сантиметрах в 80 от каски, посреди светлого пятна, в глубине зазвякали под диском металлодетектора и были вытащены на свет четыре ржавых тяжелых кома. После поддевания ножом один из комков волгло раскрылся, показав тусклые сероржавые патроны. Этот солдат 70 лет назад нес в бой на поясе две гранаты «эфки» и два подсумка с патронами - они-то и показали нам, где у солдата был пояс.А затем, словно молясь, стоя уже совсем на коленях в глубине покопа, дядя Леша обнаружил сначала один ботинок, а затем, после десятка минут остервенелых поисков, и второй. Больше от погибшего 70 лет назад советского солдата не осталось ничего. Ни кусочка плоти, ни нитки одежды - ничего, кроме каски, подсумков и дешевых ботинок. В солдатских ботинках действительно остаются человеческие пальцы. «Черные археологи» не соврали. Солдатик был один. Он лежал головой вниз по отношению к гребню за его спиной, с которого мы и спустились. Светлое пятно было ост
Мертвый взводХмурый дядя Леша, прихрамывая, повел меня от машины по еле заметному гребню, который все задирал и задирал свой горб в небо, превращаясь во вполне ощутимую возвышенность. Мы спустились с гребня влево, в сырую низину. Если бы дядя Леша не ткнул рукой в пятно, которое было чуть светлее, чем прочая коричневая зелень под ногами, я бы на это пятно наступил.Детектор запищал. Дядя Леша расчехлил свою лопату и стал аккуратно резать штыком сырой дерн и рубить корни. Я стоял и смотрел, как обнажается глинистая слякотная земля. Под лопатой звякнуло. Дядя Леша опустился на колени, ласково огладил ледяной суглинок ладонями, зацепил пальцами и вытащил из земли неохотно подавшуюся каску. Потом он еще копал, брал лопату и бросал ее, и принимался рыть землю руками, отчего нитяные автомобильные перчатки превратились в два куска мокрой глины, и разрубал корни, открывая то, что оказалось могилой.В полном соответствии с человеческой анатомией, сантиметрах в 80 от каски, посреди светлого пятна, в глубине зазвякали под диском металлодетектора и были вытащены на свет четыре ржавых тяжелых кома. После поддевания ножом один из комков волгло раскрылся, показав тусклые сероржавые патроны. Этот солдат 70 лет назад нес в бой на поясе две гранаты «эфки» и два подсумка с патронами - они-то и показали нам, где у солдата был пояс.А затем, словно молясь, стоя уже совсем на коленях в глубине покопа, дядя Леша обнаружил сначала один ботинок, а затем, после десятка минут остервенелых поисков, и второй. Больше от погибшего 70 лет назад советского солдата не осталось ничего. Ни кусочка плоти, ни нитки одежды - ничего, кроме каски, подсумков и дешевых ботинок. В солдатских ботинках действительно остаются человеческие пальцы. «Черные археологи» не соврали. Солдатик был один. Он лежал головой вниз по отношению к гребню за его спиной, с которого мы и спустились. Светлое пятно было остатками стрелковой ячейки, неглубокой и скверной. Такие неглубокие и скверные ячейки копают лежа, второпях, под гибельным огнем, чтобы хоть как-то врыться в землю и на время укрыться от смерти.Немецкие траншеи были метрах в пятидесяти. Таких светло-зеленых пятен, где металлоискатель начинал пиликать, мы нашли около двадцати. Это было похоже на пехотный взвод. Взвод, который попал под внезапный обстрел, вжался в землю, окопался и остался лежать здесь навечно: то ли немцы закидали их граната ми, то ли удачно навелись немецкие минометчики. Неглубокие, сырые стрелковые ячейки превратились в могилы: дядя Леша не прокопал и полуметра, чтобы вытащить останки.Мы переложили каску, «эфки», подсумки и ботинки в черный полиэтиленовый мешок. Надо было, конечно, брать «сахарные», белые мешки - они прочнее. Дядя Леша курил, кряхтел и дважды отчетливо выговорил побабьи: «Прости, солдатик».Во второй ячейке было то же самое, только подсумков оказалось не два, а три, да в каске неистлевшим остался кусок черепной кости размером с ладонь. Рядом, вправо, к траншеям, чуть светлели на зелено-коричневом фоне другие бойцы, терпеливо и вечно ждущие внимания на метровой глубине. Даром что от их тел в кислой и болотной тверской земле ничего не осталось: они, как и тела тех двух, полностью растворились, вернувшись в прах.Мы собрали в тот же мешок и второго бойца. И перезахоронили двоих. «Черные копатели» не нашли и не взяли никакого хабара. В наших действиях не было никакого особенного смысла. Однако за семь десятков лет мы оказались первыми и единственными людьми, которые пожалели бойцов, погибших каждый в своей стрелковой ячейке на сыром склоне безвестного гребня в шести часах езды от Москвы. Бойцов, которые в смертный миг были едва ли старше меня. Да и вас едва ли старше.
За ВДВ...
Аватара пользователя
admin
Администратор
 
Зарегистрирован: 19 сен 2013, 19:36


Вернуться в Кладоискательство и поиск по старине.

Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 15

Наверх .